больше тем, что Хозяин прикажет отрубить ему голову, уже явно ловчил, водя бойцов по второму кругу. Старший, взявший штурмом уже не один такой дворец, и знавший устройство подобных домов, слегка обработал коменданта, после чего тот, дрожа и спотыкаясь, подвел их к комнате Марченко. Он все искал ключи от комнаты, перебирая связки, висящие на поясе — как ключница в сказке, — подумал старший. Не дожидаясь, дверь выбили, но, в тот момент, когда она повисла на одной петле, а бойцы уже пробегали вовнутрь, кто-то легкой тенью буквально отделился от стены, на которой висел багровый ковер джульхирс, с длинным и мягким ворсом, и метнулся к Ларе, вставшей навстречу бойцам. В комнате было светло — выбили ставни, мешавшие свету, и тут все сделали шаг назад. Длинный, костистый, с узким, смуглый лицом, держал нож под подбородком Марченко.
— Расступись, — сказал он по-русски и внятно, — один шаг — и я зарежу её. Дайте нам выйти.
Старший сделал незаметный знак — и все, стоявшие в коридоре, опустили автоматы дулом книзу. Мужчина, державший нож у горла Марченко, казался совершенно безумным. Он буквально тащил Лару, ухватив ее левой рукой под грудью, а правая, с ножом, была так близко к горлу, что даже выступила капелька крови. Лара была в состоянии обморочном. Она была в туфлях на высоком каблуке, поэтому переступать ногами не могла. Перед ними расступались, молча, но чуть-чуть замедленно. Старший передавал по цепочке бойцов только им понятные знаки — то он будто прищелкивал в воздухе пальцами, то делал жест человека, выворачивающего лампочку. Тому, кто тащил Лару, было не до этого — впереди была крутая лестница, и спускаться по ней в полутьме было делом сложным. На площадке лестницы он встал, вздохнул коротко, не отпуская руки с ножом, быстро стрельнул глазами по бойцами. Те, одетые в камуфляж и бронежилеты, в масках, напоминали киношных киборгов.
— Не подходить! Зарежу! — еще раз крикнул он, — машину к воротам. Денег. Убрать всех! — вдруг заорал он, — убрать! — он сплюнул комок насвая. Старший по рации сказал намеренно четко:
— Прошу всех очистить площадку перед выходом. Отойти от ворот. Внимание! Отойти от ворот. Выводят заложницу. Машину. Требуют машину. Деньги. Сколько? — спросил он совершенно спокойно.
— Миллион! — мужчина дернул щекой. — Миллион денег в крупных купюрах. В мелких, в мелких! — Лара уже оседала у него на руке, он подтянул её выше.
— Миллион, в мелких, — так же спокойно сказал старший. — Спускайтесь. Лестница в этой части дома была старая, винтовая, но широкая, застеленная ковровой дорожкой. Он начал спускаться, но удерживать Лару становилось все труднее. Остановившись на ступеньке, мужчина решил, видимо, перекинуть её через плечо, чтобы спуститься, и тут кто-то сказал, как выдохнул — «хок, унга» и похититель невольно перевел взгляд вправо. Этого было достаточно, чтобы потерять равновесие. Он уронил Лару и в этот миг снайпер выстрелил ему в голову. Все произошло настолько быстро, что Лара не успела испугаться. Она лежала на лестнице, медленно съезжая по ступенькам. К ней тут же бросились, подняли осторожно.
— Как она? — спросил старший. Боец молча пожал плечами. Старший спустился, поднял Лару на руки:
— Пацаны, да она ж бухая! — Лара действительно, была пьяна. Услышав стрельбу в комнатах гарема, она решила, что конец настал, а уж встретить конец нужно без страха. Её комнату обыскивали, она это знала, поэтому коньяк она хранила в старом кумгане, стоявшим на полированной горке. Собственно, коньяк-то и спас её, в первую очередь. — Ну вот, — сказал старший, я же говорил, что стакан никогда не помешает! — и все засмеялись. — Стоп. — Старший передал Марченко с рук на руки — её выносили во двор. — А где же девочка, а? — Старший выругался, — а где этот, завгар?
— Кто? — переспросил боец, сдвинувший каску на затылок — было жарко.
— Заведующий гаремом, ну, этот — в халате, завхоз ихний, где? Коменданта потеряли, пока освобождали Лару. — Дим, пробегись по этажам, ему далеко не уйти — все оцеплено. Пока старший курил, сидя на корточках и прислонившись к стене, коменданта нашли, и вели, ласково подталкивая прикладами в спину. — Ты, бай, — старший затоптал окурок на полу, мощенном плиткой, — показывай, где у вас тут девочку держат.
— Не знаю — не знаю, — комендант все пытался упасть на колени, — Марыченко знал где, девочк нет тут, какой тут девочк? У нас девочк женска половина, тут нет.
— Скотина ты, похитили ребенка, в тюрьму заперли, эх, что вы за люди! — старший занес руку, чтобы ударить его ребром ладони, — где у вас тут… блин, как у них? зиндан? Зиндан где, рожа козлиная, расстреляю тебя тут на месте, по законам, понимаешь, фронтового времени … — комендант завыл, и на карачках пополз к той же лестнице, по которой вели Лару. Несколько человек, по знаку старшего, цепочкой пошли за ними.
— Зиндан, да, зиндан знаю, да, — комендант, пыхтя, буквально бежал какими-то переходами, лесенками, пока они не уткнулись в оббитую железом дверь, явно ведущую вниз. — Здесь, — провожатый встал и показал на засовы, концами уходящие вглубь стены.
— Бункер, — старший сплюнул. — Надо вам тут зачистку крупную провести, совсем охренели. Ключей у тебя, понятно, нет? — Комендант потряс головой. Старший вызвал кого-то по рации, и через полчаса дверь вырвало взрывной волной.
— Вот, и ладушки, — сказал старший, — на хрена нам ключи, а? — Они вошли в темный подвал. Сводчатый потолок, сложенный не из кирпича, а из местного мягкого камня, был сух, кое-где в трещинах. В коридор выходили железные двери, как в настоящей тюрьме, числом двенадцать. Все они имели глазки, и на некоторых были даже металлические решетки. Бойцы присвистнули.
— Все двери подрывать будем? Ну, если ключи на блюде не принесут, — Старший прошелся взад-вперед. — Мона, Мона, — позвал он громко. Никто не ответил. — Не век нам тут торчать, но все-таки отмычками попробуем?
— Да хрен тут время терять, — сказал взрывотехник, — будем аккуратно действовать, точечно. Кто знает, где девочка?
— Ну, валяй, или по петлям? — спросил старший.
— Посмотрим, — сказал спец, — все будет ласково, мама моя. — В двух камерах нашли совершенно изможденных мужчин, возраст которых определить было невозможно. Дошли практически до последней двери — Моны Ли не было нигде. От дыма взрывов ело глаза, где-то повредили проводку, стало совсем темно. Когда открыли последнюю камеру — то и в ней никого не нашли.
— Пусто, Юр, — сказал спец, — надо уходить, а то еще мы тут малька расшатали камушки-то, завалит же?
— Обожди, — Юра поводил по стенам фонариком, выхватывая лучом какие-то следы — то ли от пуль, то ли от времени. — Давай-ка еще разок, а? — Тут послышался треск, какой бывает, когда рвут плотную
